Евгения Серова, директор офиса ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) по связям с Российской Федерацией, в своей колонке на Economy Times объясняет, почему весь мир озадачен продовольственной безопасностью.

Закрепилось понимание, что продовольственная безопасность в нашей стране – это такая метка для определенной системы взглядов, не очень либеральной. Это не так. Кроме того, в отношении России часто складывается впечатление, что стране надо помогать, она такая убогая и все время просит помощи. На самом же деле Россия сегодня довольно серьезный донор на мировом рынке и вносит существенный вклад в достижение продовольственной безопасности мира. И третий миф – у нас всегда продовольственная безопасность связана с аграрной проблемой. На самом деле это в меньшей степени аграрная проблема, в большей степени – социальная и политическая. Аграрный же сектор чаще всего привязывают к этой тематике в лоббистских целях.

Определение продовольственной безопасности было дано на Всемирном саммите в 1996 году в ФАО, с тех пор оно несколько видоизменялось и на данный момент выглядит так: понятие включает в себя физическую и экономическую доступность достаточного для поддержания жизни объема и качественного продовольствия для всего населения. Цели развития тысячелетия (это восемь международных целей развития, которые 193 государства – члена ООН и по меньшей мере 23 международные организации договорились достичь к 2015 году) поставили задачей уполовинить число голодающих к 2015 году, и далее Всемирный форум по продовольственной безопасности поставил задачу уполовинить процент голодающих в мире – это немножечко разные цифры.

Мировая карта ФАО, отражающая ситуацию с голодом. В целом довольно благоприятная для мира картина, потому что зеленым обозначены страны, которые достигли цели тысячелетия, желтым – те, которые близки к достижению этой цели, и красным отмечены те, в которых этого не произошло

Во всех развитых странах, включая Россию, число недоедающих людей составляет около 5% – это почти статистическая погрешность. Основные проблемные регионы – это Африка, Карибский регион и Океания. В этих странах цели не достигнуты, и проблемы достаточно существенны.

Некоторые факты о продовольственной безопасности от ФАО и других организаций ООН. Если население мира достигнет 9 млрд человек к 2050 году (это стандартный сейчас прогноз), то количество производимого продовольствия должно вырасти на 60%. Хронически недоедающее население сегодня – это почти 793 млн человек, 791 млн из них приходится на развивающиеся страны. Средний процент недоедающих от общего населения развивающихся стран составляет 13,5%. Еще один аспект: 5 млн детей до пяти лет ежегодно умирают от недоедания – это страшные цифры, когда представляешь или видишь этих людей. Недоедание рассматривается Всемирной организацией здравоохранения как главный фактор основных болезней в мире. И в развивающихся странах треть населения страдает от дефицита микронутриентов, ведущего к слепоте, умственной отсталости и ранней смерти. 161 млн детей в развивающихся странах – дети с задержкой роста, почти 100 млн – дети с недостаточным весом.

Меня как-то спросили: а что, собственно, России волноваться из-за голода в развивающихся странах? Сегодня множество работ показывают, как недоедание и бедность способствуют росту нестабильности в догоняющих экономиках. Здесь нет прямой связи – «голодающие страны = политически нестабильные страны». Однако рост цен на продовольствие в середине 2000-х привел к росту нестабильности во многих регионах, в том числе и в арабском мире, к голодным бунтам. То есть голодающий мир – это мир нестабильный. А это уже касается всех. Поэтому говорить о политической стабильности мира, забывая о том, что каждый шестой человек в этом мире голодает, – недальновидно. И потому борьба с хроническим голодом входит во все цели и стратегии устойчивого развития, вновь принятые в этом году Генассамблеей.

Если идти по составляющим проблемы продовольственной безопасности, то это не только и не столько сельское хозяйство. Первая из этих составляющих – физическая доступность, возможности внутреннего производства каждой страны и импорта. И внутреннее производство, безусловно, определяется сравнительными преимуществами страны. Но это не самодостаточность и самообеспеченность, страна должна производить то, что у нее получается лучше всего.

Импорт – это в первую очередь платежный баланс страны, потому что теоретически считается, что на мировом рынке всегда можно купить продовольствие, лишь бы позволяли финансовые ресурсы. Начиная с 2006 года волатильность цен стала очень высокой, и это привело к тому, что многие страны были не в состоянии быстро закупить продовольствие. Это была первая волна. Вторая волна – когда большие державы начали вводить друг против друга торговые санкции. Все это вместе резко подорвало доверие на мировых рынках и сделало их, соответственно, очень «негарантированными».

С подрывом доверия очень трудно справиться. Каждая страна пытается сейчас тем или иным способом обеспечить поставки на свой рынок. Есть примеры стран Залива, Саудовской Аравии, которая на песках производила пшеницу на достаточно дорогой нефти. Сейчас при дешевеющей нефти программы производства пшеницы внутри Саудовской Аравии практически свернуты. Теперь они арендуют большие массивы земли в других странах, в частности на Украине, и производят уже там. Китай активно этим занимается по всему миру, например в Африке и Таджикистане.

С середины XIX века таких откатов от принципов либеральной торговли было три, и сейчас происходит четвертый. Предыдущий опыт показывает, что длится такая волна около 10 лет. Раньше этого срока восстановить доверие на рынках очень сложно. Дохийский раунд скорее мертв, чем жив при таком подходе. (Дохийский раунд переговоров ВТО, девятый по счету, начался в 2001 году и с 2008 года находится в тупике из-за разногласий между протекционистами и сторонниками свободной торговли. Акцент был сделан на развивающихся странах, самым сложным вопросом стало сельское хозяйство, от субсидирования которого США и ЕС отказаться не готовы.) В этих условиях, конечно, ни о какой дальнейшей либерализации аграрных рынков говорить не приходится.

Второй аспект физической доступности продовольствия – это историческое заблуждение по поводу того, что еда – это то, что растет на поле. То, что растет на поле, давно уже не еда, а сельскохозяйственное сырье. Сегодня даже в развивающихся странах доля сельского хозяйства в конечной стоимости продовольствия очень низкая, значит, даже если есть самообеспечение по сельскохозяйственному сырью, это не гарантирует стабильных поставок. Можно привести пример Японии, которая многие годы стремилась быть самодостаточной по рису, а для того, чтобы обрушить и переработать этот рис, импортировала электроэнергию. То есть трудно сказать, в какой мере эта продовольственная безопасность достигается самообеспеченностью. Доля сельского хозяйства устойчиво сокращается в продовольственной стоимости даже развивающихся стран. Этот тренд достаточно долгий и устойчивый, возврат вряд ли возможен. Даже органическое сырье все равно проходит очень много стадий переработки, добавленная стоимость к сырью огромна.

Экономическая доступность продовольствия – это, конечно, функция доходов населения и равномерность распределения этих доходов. Понятно, что недоедание – это проблема бедных. И понятно, что внутренний спрос на продовольствие определяется не средним уровнем доходов, а уровнем доходов низших доходных страт населения, потому что рост доходов в высших стратах не транслируется в продовольственное потребление. Бедность превалирует по всему миру все-таки сельская, пока что концентрируется в сельских регионах. При этом исследования ФАО показывают, что до трети сельского населения является нетто-импортером продовольствия. То есть сельские бедные – это не те, которые могут сами себя прокормить, они тоже должны покупать и страдают от высоких цен на продовольствие.

Следующий аспект экономической доступности продовольствия: и рост производства сельскохозяйственной продукции, и рост эффективности и интенсивности производства не решают проблему, потому что все это приводит к высвобождению огромных масс сельского населения. Масса высвобожденного из сельского хозяйства населения перетекает в города, пополняя ряды городской бедноты.

Несколько лет назад мир перешел черту – 50% населения сейчас живет в городах. Все время продовольственную безопасность рассматривали в контексте сельской местности, но мы не обращали внимания на то, что сейчас растет проблема продовольственной безопасности в городах. Городское недоедание страшнее сельского. В сельской местности, если не война и не тотальная засуха, хоть что-то можно для себя вырастить. В городах, в трущобах бедное население порой лишено пропитания полностью. И эта проблема становится все более и более значимой на мировом уровне.

Следующая составляющая продовольственной безопасности – качество продовольствия, и это тоже проблема. Сегодня на всех континентах, за исключением Африки, процент людей с ожирением выше, чем процент голодающих. Проблема не только в том, чтобы накормить, но и в том, чтобы накормить качественно (ожирение – это, понятно, некачественное, неправильное питание).

Важный момент: с ростом индустриальной обработки еды мы столкнулись с распространением разных болезней. Раньше свинью откормили, вырастили, здесь же забили и здесь же съели на месте. Если свинья была заражена, то проблема оставалась локализованной. Сегодня в одном месте получили поросенка, в другом – откормили, в третьем – забили, в четвертом – переработали. В результате зараза разносится по всему миру. Кроме того, появилось очень много болезней, общих для животных и человека, это тоже огромная проблема.

Еще одна проблема, которой мы будем сейчас заниматься (Россия, кстати, выделяет деньги на ее решение), – это антимикробиологическая резистенция. Антибиотики, применяемые в животноводстве, потребляются человеком, и организм перестает на них реагировать.

Индекс продовольственной доступности, рассчитанный Economist Intelligence Unit по физической, экономической доступности и продовольственной безопасности

Таким образом, проблемы, которые включает в себя понятие продовольственной безопасности, – это и эффективность производства: мы не можем себе позволить производить тем способом, каким мы производили раньше. Увеличить на 60% производство на тех же ресурсах с теми же технологиями нельзя, у нас просто этих ресурсов нет. Если у вас нет всей развитой продовольственной инфраструктуры доведения этого продовольствия до населения, продовольственная цепь не работает, продовольственной безопасности нет, и вся эта продукция пропадает и не доходит до конечного потребителя.

Производство должно быть устойчивым, мы не можем производить сегодня, потратив все ресурсы и лишив их наших внуков. Один из элементов эффективности и устойчивости – это пищевые потери вдоль всей продовольственной цепи. Это одна из больших тем, которыми сегодня мир озабочен, ФАО этим активно занимается. Мне кажется, в России еще не очень осознали эту проблему. Потери и в производстве, и в переработке, и в потреблении приводят сегодня к тому, что в зависимости от различных видов продукции до трети продовольствия теряется. Это значит, что треть ресурсов, затраченных на их производство, просто выбрасывается в мусорную корзину. А еще грубее сказать – мы их отняли у наших внуков. ФАО сейчас ведет исследования по разным регионам, по разным продуктам, чтобы уточнить процент и причины потерь по разным продуктам и разным условиям производства, потому что, естественно, в зерне и в томатах эти цифры будут отличаться, и по разным регионам – тоже.

Помимо проблем безопасности и качества питания, важны социальные аспекты продовольственной безопасности – доходы, инклюзия производителей и потребителей. Мы плохо себе представляем, насколько сегодняшние продовольственные цепи выталкивают, не дают доступа к производству и сбыту эффективным производителям в продовольственной цепи. Когда приходят крупные многонациональные корпорации и вытесняют местных производителей, система становится неустойчивой. Система не может зависеть от одного крупного производителя: завтра он решил с рынка уйти – и все, рынка нет, цепи нет.

В Жамбылскую область привлечены пять крупных инвесторов по развитию производства и переработке мяса крупнорогатого скота (КРС) и птицы на общую сумму 6,5 млрд. тенге.
Читать далее →

Сергей Двойных в Минсельхозе рассказал об успешном опыте возглавляемого им предприятия
Читать далее →

Высокие показатели колхоза «Томичевский» (находится в с. Низинное, входит в состав города Белогорска)) в развитии мясного скотоводства по итогам 2015 года отметили в Министерстве сельского хозяйства Амурской области.
Читать далее →

В феврале 2016 г. в России произведено 89,1 тыс.тонн растительных кормов — это на 4,1% больше, чем в предыдущем месяце, хотя и на 12,0% меньше, чем в феврале 2015 года.

За 2 месяца 2016 года по сравнению с аналогичным периодом 2015 года производство растительных кормов в стране уменьшилось на 10,9%.

За период с января 2014 г. минимальный объём производства растительных кормов в нашей стране зарегистрирован в январе 2014 г. — 83,1 тыс.тонн, обращает внимание SoyaNews; максимальным стал объём производства, достигнутый в августе 2015 г. — 162,6 тыс.тонн.

Производство кормов растительных, тонн

* В январе 2014 г. и в январе 2015 г. цифры изменены Росстатом задним числом
* Годовой объём производства SoyaNews считает самостоятельно, путём сложения месячных объёмов. Эта цифра не всегда совпадает с цифрой Росстата.

Согласно данным ЕМИСС, около 80% общего количества произведенных
растительных кормов обеспечивают три федеральных округа: около 35%
объёма приходится на Сибирский федеральный округ, около 29% — на
Центральный, и около 17% — на Южный федеральный округ.

Ингушетия и Костромская область 10 апреля заключили соглашение о торгово-экономическом, научно-техническом, социальном и культурном сотрудничестве. Подписи под документом поставили глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров и губернатор Костромской области Сергей Ситников.
Читать далее →

Группа «Черкизово» (LSE: CHE; MOEX: GCHE), крупнейший в России вертикально интегрированный производитель мясной продукции и комбикормов, объявляет о начале посевной кампании 2016 года.
Читать далее →

— Константин Олегович, в свиноводческой отрасли ваша компания реализовала большую инвестиционную программу. Ввод в эксплуатацию нового свинокомплекса «Оскольский бекон – 3» стоимостью 3 млрд 170 млн руб. – это ее завершающий этап в Cтарооскольском районе?

— С вводом этого комплекса производственной мощностью 30 тыс. т свинины в год в декабре 2015-го в селе Хорошилово Старооскольского городского округа «ПРОМАГРО» получил возможность увеличить производство мяса до 60 тыс. т в год. В 2017 году планируем довести объем до 65 тыс. т, а затем нарастить его до 70 тыс.

«Оскольский бекон – 3» включает в себя не только площадки основного выращивания товарной свинины, но и новые объекты, которые полностью замкнут производственный цикл. Сейчас полным ходом идет строительство современного перерабатывающего комплекса – мясокомбината – и заключительный этап возведения второго комбикормового завода.

Первую очередь мясокомбината практически достроили, в марте-апреле пройдут окончательная наладка и технологический запуск мясной переработки, ориентировочно в июле официально запустимся. Завод современный, мощностью 230-240 голов в час, он войдет в десятку самых крупных в России, выпускающих охлажденное мясо. Планируется, что 70% у нас будет охлажденного мяса, остальной объем – полутуши.

Строительство второй очереди планировали начать весной-летом. Переработка – это достаточно сложное направление. Много времени занимают само строительство, отладка оборудования и технологий. Во-вторых, кадры для этого производства – штучный «материал», их нужно найти и обучить по технологии датской разделки. С момента инвестирования до выхода на проектную мощность, как показывает практика, проходит долгий срок. Получается, что деньги на вторую очередь нужно потратить немалые, а выпуск товарной продукции возможен только через два года. Поэтому мы сделали «рекогносцировку»: свои финансы перераспределили в пользу реконструкции шести корпусов на «Оскольском беконе – 2», поскольку здесь отдача будет более быстрой. Она и позволит достроить вторую очередь мясокомбината примерно к концу следующего года.

— Как продвигаются озвученные вами планы по созданию нового бренда компании в сегменте охлажденной порционной свинины?

— Это очень интересный и сложный проект, но я жду момента его реализации с огромным нетерпением. Создание своего бренда – момент уникальный, сакральный что ли, потому что от него во многом зависит позиционирование на рынке.

Крайний срок его вывода на рынок – конец 2018 года. Но это непосредственно связано с запуском мощностей по собственной переработке. Возможно, мы пойдем другим путем, более быстрым – создадим бренд, выведем его на рынок заранее, а переработку временно отдадим на аутсорсинг. Пока еще решение окончательно не принято. Однозначно – откладывать этот вопрос в «долгий ящик» нельзя. Рынок переработанной продукции сейчас себя чувствует лучше, чем сырьевой. И он более широкий – это сети, магазины в шаговой доступности, рестораны, предприятия более глубокой переработки. А рынок полутуш очень непростой. Фактически мясокомбинаты во многом перешли на курицу и индейку. Дешевое мясо начинает выступать конкурентом свинине. Мясокомбинаты с советских времен привыкли покупать сырье по низким ценам. Сети потихоньку уходят от полутуш. Остаются дистрибуторы, а в России это весьма специфический участник процесса: если в других странах в системе дистрибуции работают компании со своим транспортным парком и холодильными мощностями, то у нас это, чаще всего, фирма с небольшим уставным капиталом, которая арендует маленький склад и не имеет своих автомобильных мощностей. Это рискованный партнер. В кризис многие из них оказались не в состоянии соблюдать цивилизованные правила игры на рынке. Поэтому нашему решению вывести на рынок брендированный продукт альтернативы, по сути, нет.

Хотелось бы войти в ТОП-10 в сегменте охлажденной свинины. Пока на рынке активно представлены четыре компании. В этой нише еще не так тесно, как в других. По оценкам экспертов ясно, что только 89% свинины продается на развес. Поэтому главная задача участников этого рынка – убедить потенциального покупателя в качестве и пользе именно такой, экологически чистой, эстетично упакованной продукции. Маркетологи отмечают, что в сознании россиян еще с советских времен закрепилось отношение к мясной отрасли как к некому отсталому сегменту пищевой промышленности. Хотя вводятся мощности, ничем не уступающие европейскому уровню. Нам всем нужно осуществить позитивный перелом в настрое потребителей и поднять имидж российской продукции.

— Наверное, не на пользу позитивного имиджа отрасли играет отсутствие единого ветеринарного подхода?

— Очевидно. Многие свиноводы видят причину возникновения болезней и даже эпидемий животных в том, что нет единой ветеринарной политики на федеральном уровне. Вот мы вывозим падших животных на Яковлевский утильзавод. Он очень большой, и туда кто только не возит. Есть риск того, что можно подхватить какую-нибудь инфекцию даже с машинных колес. И риски, похоже, становятся вообще неконтролируемыми. Поэтому мы приняли решение строить ветутильзавод исходя из собственных нужд. В первую очередь, из соображений безопасности. Стоимость такого завода – 300–350 млн руб. В планах до 2020 года выйти на показатель переработки побочных продуктов производства свинины не менее 98%. Сегодня он ниже 90%.

— Вы озвучили перспективные планы увеличить в 2017 году производство товарной свинины до 70 тыс. т. Есть резервы?

— Мы намерены и дальше использовать потенциал повышения эффективности процессов в новых корпусах «Бекона-2» и «Оскольского бекона – 3». На третьем «Беконе» будет уже другая порода финишных хряков – Topigs Norsvin. Ее преимущества очевидны. Если сравнивать с генетикой Hypor, с которой мы работали, то мяса первой категории получали порядка 5%, а третьей – около 35%, а Topigs Norsvin дает обратную пропорцию: первой категории – 35%, а 3-й – порядка 5%.

Комплекс оснащен инновационным оборудованием, в первую очередь немецкой компании BigDutchman – мирового лидера на рынке производства систем содержания и кормления для птицеводческих и свиноводческих хозяйств. Оно позволяет обеспечивать необходимый микроклимат, автоматическую работу линий кормления, поения, содержания животных с помощью инновационных компьютерных технологий.

В генетике есть такое понятие, как полнокровие. Это формирование стада представителями чистокровной породы. Но замена генетического материала – процесс постепенный. Мы сейчас перешагнули «экватор» – у нас половина стада старой генетики, остальное – новой Topigs Norsvin. В 2017 году должны дойти до полного замещения. Это позволит улучшить показатели.

Получается, что 2016 год для нас – своеобразное подведение инвестиционных итогов: выход достраиваемых объектов на проектную мощность и запланированные объемы продукции. Мы выстроили в холдинге вертикальную интеграцию, позволяющую создать замкнутый цикл производства: есть своя растениеводческая база, свое комбикормовое производство, свиноводческие комплексы, мясокомбинат.

— Запуском мощного комбикормового завода завершается общая концепция холдинга по кормовой базе или в планах есть еще проекты?

— Новый комбикормовый завод стал, по сути, третьим по счету в «ПРОМАГРО» и добавил к уже существующим мощностям 10 т комбикорма в час. Таким образом, все три свиноводческих комплекса компании обеспечены кормами собственного производства, а запас мощности нового завода позволяет расширить кормовую базу. Здесь же возводится дополнительный элеватор, рассчитанный на единовременное хранение 12 тыс. т зерновых.

Новых мощностей в Белгородской области строить не будем, поскольку здесь и так производится порядка 15–17% российского объема свинины, на единицу территории нашего небольшого региона это много. Производство замкнутого цикла подразумевает самообеспеченность кормами. У нас сегодня уже есть дисбаланс между потребностями и возможностями, а расширить кормовой клин земли не хватает. Поэтому новый свиноводческий кластер, в котором к 2020 году будет производиться 60 тыс. т мяса, хотим реализовать в другой области.

В рамках первого этапа нового инвестпроекта, рассчитанного до 2018 года, планируем строительство комбикормового завода и свинокомплекса на 2 750 свиноматок.

— Можно определить контуры будущего проекта?

— После покупки земли планируем сразу начать привязку уже существующего на бумаге проекта. Это небыстрый процесс: если начнем весной, завершим к осени. Технологический проект на первый этап уже готов. В 2017 году рассчитываем начать полноценную стройку. Рассматриваем возможность создания в рамках данного инвестиционного проекта селекционно-генетического центра, ориентированного на развитие селекционной работы внутри компании.

Вопрос только в выборе земли. Сумма инвестиций в новый проект компании на первом этапе оценивается в 2 млрд руб. Опыт быстрого возведения животноводческих комплексов у нас есть. Проект «Осколький бекон – 3» мощностью 30 тыс. т построили меньше чем за полтора года.

— А как решается кадровый вопрос в компании?

— Это очень серьезный вопрос. После полного завершения белгородского проекта в 2016 году, используя небольшую передышку перед следующим масштабным строительством, хотим сосредоточиться на повышении эффективности, с чем напрямую связан и вопрос подбора профессионального персонала. Начнем вояж по аграрным учебным заведениям в Воронеже, Белгороде, Курске, проведем переговоры в Московской сельскохозяйственной академии им. Тимирязева. Хотим привлечь ребят старших курсов на производственную практику и стажировку после окончания вуза. Предполагаем, что на новой площадке только для первой очереди проекта будет открыто не менее 300 рабочих мест. А весь проект планируем осуществить в три очереди.

В заключение хочу отметить, что работать сегодня в сфере производства агропромышленной продукции очень значимо и ответственно для любого бизнесмена. Наше кредо – создавать продукцию, качественную, экологически чистую и безопасную для потребителей. Мы все – россияне, и у нас общая цель – добиться продовольственной безопасности страны, чтобы любые эмбарго и санкции большой политики не отражались негативно на качестве жизни россиян.

Специалисты Россельхознадзора в понедельник начали проверку трех предприятий по производству свинины в Брестской области Белоруссии и эпизоотическую обстановку в регионе.
Читать далее →

Израильские птицеводы крайне недовольны решением министра сельского хозяйства Ури Ариэля открыть внутренний рынок для импортных яиц. После того как минсельхоз в преддверии Песаха разрешил импортерам ввезти в страну десятки миллионов яиц, фермеры устроили массовую демонстрацию протеста.
Читать далее →